1974 год. После окончания Ленинградского педиатрического института.
В медицину я попал случайно. По всем признакам генетики и фонетики, мне на роду написано было быть хорошим сапожником. Как мой отец, мой дед, и мой прадед. Дальше свою родословную я не знаю. Но по несчастью я с года болею бронхиальной астмой и кроме того, с моими выпускными отметками можно было поступать только в медицинский. Так я стал врачом. И в школе и в институте я учился так себе. Но уже на старших курсах глубоко заинтересовался исследовательской работой. Успешно занимался в студенческих научных обществах нескольких кафедр. Остаться в институте после окончания, и продолжить научную деятельность мне не позволила пятая графа. По окончанию института мне светила работа только участкового педиатра. Но и здесь мне повезло. Я к моменту окончания института стал очень хорошим волейболистом и фактически играл за команду ленинградского "Спартака", которая была командой профсоюзов, в том числе и медиков. Это обстоятельство дало мне возможность оказаться на скорой помощи в новь организованном педиатрическом подразделении.
В дальнейшем, работая на скорой педиатрической помощи, я продолжил научную деятельность. Мои усилия были направлены на профилактику тяжёлой формы бронхиальной астмы у детей. А единственным действенным способом избежать тяжёлую форму бронхиальной астмы в дальнейшем, это установить диагноз бронхиальной астмы больному ребёнку своевременно.
О том, что это было сделать не просто я знал на собственном опыте. Первые приступы удушья у меня начались в год, а диагноз бронхиальная астма мне врачи поставили уже после 4-х лет. После десятков похожих приступов удушья и нескольких госпитализаций в стационар. Из-за частых и тяжелых приступов, я вынужден был в детстве вести особенный образ жизни. Мне не разрешалось бегать. плавать, играть в детские игры. Чтобы не спровоцировать очередное удушье.
Когда я пришёл работать на скорую помощь, положение с детьми астматиками было по прежнему такое-же, как и в моём детстве. Диагноз детям ставился с опозданием на несколько лет. Когда диагноз ставился болезнь уже принимала форму тяжёлой и опасной для жизни. При частых приступах этим детям назначали преднизолон. Большинство из них превращались в гармонозависимых и уязвимых для внезапной смерти детей.
Всю проблему можно было описать следующим образом.
1. Первая часть.
Дети в возрасте до 3-х лет, которым врачи ставили диагноз ОРВИ с астматическим компонентом, и госпитализировались в инфекционный стационар. как правило, фактически состояли из двух групп тяжёлых больных:
1. ОРВИ с астматическим компонентов или инфекционный бронхиолит. Эта группа детей госпитализировалась правильно. Такие историй болезни детей с благоприятным исходом лечения попадались мне примерно в 15% случаев.
2. Приступ бронхиальной астмы аллергического генеза. Эта группа детей с неправильным диагнозом госпитализировалась неправильно.
Изучение историй болезни этих детей показывает следующее.
Первая группа детей быстро шла на поправку и их через 10 дней здоровых выписывали. Как правило повторно они в стационар не попадали.
Вторая группа детей плохо поддавались очень сложному и антибактериальному лечению. Они проводили в стационаре более полутора - двух месяцев, заболевали различными осложнениями и после выписки, часто повторно по несколько раз оказывались в этом стационаре позже. Такие истории болезни детей госпитализированных с диагнозом ОРВИ с астматическим компонентом или с обструктивным синдромом, встречались в трёх инфекционных стационарах Ленинграда, куда обычно свозили детей с инфекционным бронхиолитом (орви с астматическим компонентом) - 85%.
2. Вторая часть.
Дети в возрасте до 2-х лет с диагнозом инфекционный бронхиолит, госпитализированные в стационар показывали самую высокую летальность. Среди госпитализированных с диагнозом вирусный бронхиолит умирали по разным оценкам от 2 до 10% госпитализированных детей раннего возраста. Как мне, и наверно Вам, очевидно, что в основном умирали дети, с неустановленным у них диагнозом бронхиальная астма. И это понятно, Потому, что неотложная терапия вирусного бронхиолита резко отличается от нужного лечения больного с приступом бронхиальной астмы и значительно утяжеляет состояние больного с приступом бронхиальной астмы. Вплоть до летального исхода.
Для увеличения просвета мелких бронхов и улучшения их проходимости и уменьшения обструкции (удушья) больным вирусным бронхиолитом показана интенсивная противоотёчная терапия. Она снимает отёк стенок бронхиол. Но, назначение противоотёчной терапии маленькому ребёнку в приступе бронхиальной астмы весьма опасно для его жизни и может в ряде случаев привести к полной закупорке бронхов густой и вязкой мокротой, и как следствие к летальному исходу из-за асфиксии. К несчастью, именно так всё и происходило тогда. И что самое удивительное и ужасное, происходит и сейчас. Тогда, когда я пишу эти строки.
Мне уже тогда было очевидно, что установление правильного механизма обструкции у ребёнка раннего возраста это не моя блаж, а реальный способ спасения больного от угрозы смерти в момент приступа удушья и дома и в стационаре, и последующая профилактика формирования тяжёлой гормонозависимой формы бронхиальной астмы.
Многие учёные в мире пытались найти пути для выявления причины обструкции уже в начале приступа удушья. Но к сожалению единственное, что тогда демонстрировали, как огромное достижение, учёные, это определить то, что они могли определить причину обструкции бронхов уже в стационаре и только через несколько дней или недель с момента госпитализации. Понятно, что к этому времени "зюзик здохнул". Исправить ничего уже было нельзя. По крайней мере, в данном конкретном случае госпитализации.
Всем, как воздух нужен был простой, точной, и надёжной метод диагностики причины (аллергическая или вирусная) удушья у ребёнка, ещё до того, как его повезут в стационар. Ведь, если причина аллергическая, то везти в инфекционный стационар очень опасно и вредно для больного. А если причина вирусная, нельзя вести ребёнка в соматическое отделение, где он всех заразит вирусной инфекцией. Не имея под рукой диагностического метода, врач скорой помощи выбирал меньшее зло. Он ставил диагноз вирусный бронхиолит и всех больных с приступом бронхиального удушья вёз в инфекционный стационар. Результатом такой перестраховки сложилась в Ленинграде следующая ситуация. Сотни детей погибали в инфекционных стационарах в возрасте до 2-х лет ежегодно. А тысячи становились инвалидами детства по тяжелой форме бронхиальной астмы. Только по официальной статистике городского аллергологического центра в 1975 году в Ленинграде насчитывалось более 2500 астматиков, с тяжёлой гормонозависимой формой. Это значит, что купировать приступ удушья этим детям, без назначения им преднизолона, было уже не возможно. Многие из них погибали в стационарах, не дожив до 13 лет. Через некоторое время работы на скорой помощи, я научился абсолютно точно ещё в домашних условиях отличать больных этих двух похожих, но разных по причине возникновения, форм обструкции. Но мне хотелось, чтобы это, моё умение, было доступно любому начинающему врачу до того, как он повезёт ребёнка в стационар, т.. е. ещё на стадии до госпитального этапа. Ведь, через мои руки и руки моих учеников (врачей аллергологической бригады скорой помощи) проходила незначительная доля таких детей. Не более 1-2 %. А остальные 99% постоянно подвергались смертельному риску. При каждом повторяющемся периодически у ребёнка приступе удушья.
Вот я, сын и внук сапожника, троечник в школе и шалопай в институте решил создать невозможное. Мои личный опыт передать всем. И передать в удобной форме. И в такой форме, чтобы это было надёжно и всеми авторитетными учёными от педиатрии признавалось. Меня от этой безумной на тот момент идеи, отговаривали знакомые учёные и выдающиеся педиатры того времени в Ленинграде профессора: профессор от педиатрии: И.М. Воронцов, и профессор и основоположник детской реаниматологии Э.К. Цибулькин. Они ссылались на опыт всей современной научной отечественной и зарубежной литературы. Они, как и все считали, что не возможно найти верифицирующий признак, чтобы сделать дифференциацию в первые часы приступа обструкции и в стационаре, а тем более - это не возможно в домашних условиях и для любого врача скорой помощи. Им вторили профессор Е.В Гублер, автор многих монографий о аналоговых методах диагностики в медицине, и главный детский аллерголог Ленинграда А. Д. Зисельсон.
Но я это сделал. И через 3 года все врачи педиатры Ленинградской скорой помощи и враче детских неотложек получили в руки специализированную анкету для родителей. Она называлась ФИБ-10. Получив десяток ответов, указанных в анкете и просуммировав, полученные в анкете цифры, любой фельдшер, мог спокойно везти ребёнка в нужный стационар со с 100% вероятностью. ФИБ-10 позволяла, со 100% вероятностью определить истинную причину данной обструкции у 95% детей любого возраста. В неопределённом положении, как и раньше оставалось только 5% детей с БОС. Из 20-ти детей, только один был не определён. Метод повсеместно внедрили В Ленинграде и это за 7 лет позволило снизить постоянное до 1976 года число гормонозависимых детей с 2500 до 50-ти в 1983 году.
Но главное даже не этот метод диагностики. Я фактически изобрёл очень надёжный метод верификации. Которым в дальнейшем стали пользоваться многие учёные. И таким образом в стране были созданы другие диагностические анкеты. Они позволили на тот момент резко сократилось время установления правильного диагноза при всех хронических аллергических заболеваниях в СССР. А некоторые на этих диагностических таблицах-анкетах защитили кандидатские и докторские диссертации. Никто из них, даже для приличия, не сделавшие ссылку в своих диссертациях и публикациях на использования моей уникальной и эксклюзивной научной методики верификации. Которую я создал не благодаря многим авторитетам от педиатрии, а вопреки их советам и пожеланиям. Для меня главным, во всём этом деле было спасение детей, а для них написание диссертаций и занятие важных постов. Они их и заняли. Среди тех, кто воспользовался моим ноу-хай нынче главный детский аллерголог и доцент и другой "учёный" зав кафедрой педиатрии и профессор.
Этот сайт я создал тоже, только с одной целью помочь несчастным детям и их родителям. Потому что хоть на дворе 2011 год, всё в педиатрии вернулось давно на круги своя. Всё так же как и в 1950 и в 1976 годах. И это очень печально. И если раньше мне удалось переломить ситуацию только в Ленинграде, то теперь моими знаниями и советами могут воспользоваться везде.
Это я и мои дети. Алина и Аркаша.
В Санкт-Петербурге и Пригородах Пушкина и Павловска:
Осуществляю лично экстренную консультацию на дому в период приступа удушья.
При необходимости провожу нужные неотложные мероприятия для купирования приступа Бронхиальной астмы на дому.
телефон для вызова: +7 (911) 232 36 26.
